Проходили дни, но я не становился к ней ближе. Да я и не особенно испытывал ее (притом что на эти дни пришлись и 1 июня, и концерт Яши Севастопольского с Тамарой Кожекиной, и Пустые Холмы). Здесь не было ничего непонятного и интересного. Она ничего мне не давала. Словно я исчерпал ее до самого дна и возил по пустому стеклу ложкой. Глядя на людей из Донецка или других мест, с которыми я общался в полуденной Тавриде, вижу, что они имеют информации не меньше нашего. И дело лишь в желании иметь ее, не в месте. В желании знать и быть кем-то. И у них больше этого желания. Ну, а здесь сосредоточено лишь одно желание – стать богаче, благополучнее или, на худой конец, известнее.
Как-то странно я там жил, не впуская все это в себя глубоко, зная, что скоро уеду. Да и толпа в Москве не блещет красотой. Не хочу принимать все это серьезно, прилепляться сердцем.
Дело не в том, как назвать этот город, Вавилон или не Вавилон. Ты сам свой Вавилон – и чего уж пенять зеркалу, что рожа крива. Просто наступает момент, когда ты словно объелся этим блюдом и больше не лезет. Когда в пребывании в данном месте нет для тебя никакого смысла. Ты не можешь ни подняться куда-то выше, ни победить. Это место – тупик. Во всяком случае, теперь, во всяком случае, для меня. Рожа в зеркале – не мила, и надо сделать что-то серьезное, чтобы прочесть на ней новые буквы.
И все же любой отъезд – очень тяжелый выбор. Не желаю никому его делать…