Любой карнавал, сатурналии, маски, травести и переодевания – это смена социальных ролей и даже полового детерминизма. Можно вспомнить много произведений, главная тема которых: отказ от прежней жизни, имени, личности. Открыть его надо, конечно, двумя романами Макса Фриша: «Штиллер» и «Назову себя Гантенбайн», для которого (Фриша я имею в виду) эта тема, по-видимому, имела болезненно-важное значение. Можно вспомнить и кино: «Профессия репортер» Антониони, например, или «Северный отель» Марселя Карне. В последнем – от смены имени и личности для одного из героев зависит все, то есть жизнь. Вспомним, что карнавал является лейтмотивом другого фильма Карне, знаменитых «Детей райка», «лучшего французского фильма столетия».
Переодевание имеет очень древнюю традицию: колдун в маске льва – становился львом (по закону мистической партиципации, открытой Леви-Брюлем). Колдун с перьями ворона – является вороном. И может требовать от сородичей тех или иных благ для племени. Вороны же, в свою очередь, это не просто птицы, а духи-предки, обладатели могучих свойств.
Карнавал – это временное возвращение в век Сатурна (отсюда и римские сатурналии), в Золотой век – исполненный равенства, справедливости, жизненных благ, счастья. Маска лишает человека прежнего лица, имени, детерминированной социальной роли или юнгианского типа личности. Человек первый раз живет в мире свободы. И счастливый дух карнавала – есть ощущение этой свободы, как радуются освобожденные узники, вдруг покинувшие свою тюрьму.
Современный мир утратил карнавал. Он относительно сыт, относительно справедлив – зачем ему воспоминания о (никогда не существовавшем) веке Сатурна? Для особо желающих есть церковь с ее литургией и праздниками, тоже как бы намекающая на прежний или будущий Рай. Есть неполноценные заменители в виде театра, кино, футбола, рок-концерта, где зритель сам не участвует в действе, но лишь смотрит и ассоциирует себя с теми, кто на сцене, с теми масками или героями, которыми он никогда не будет.
Можно предположить, что воспоминание о веке Сатурна – есть «воспоминание» о нашем прежнем полуживотном доцивилизационом времени, когда особь знала минимум ограничений и жила жизнью грубой, но естественной. Цивилизация – это великая муштра особи. Муштра во многом необходимая, ибо ставит целью большее, в том числе индивидуальное, благополучие, надежность бытия, долголетие, чем чисто естественная жизнь. Не исключено, что когда-нибудь муштра закончится или командиры муштры найдут более щадящие ее формы. А пока мы по-прежнему будем мечтать о Золотом веке и просить командиров муштры хоть иногда отпускать нас на свободу.
