Не спали только мы одни,
Как не спят маяки и разведчики...
Ф.Т. Маринетти
Спать с женщиной в обнимку в одной постели в одежде – вот для меня вершина взаимоотношения полов. Когда разница полов едва ли не исчезает, как и внеличностная их задача. Задача, то бишь смысл их разделения.
Из такого взаимоотношения не получится обыденность, иначе – семья во всем ее пошлом смысле. Не будет испачканных простынь, оргиастических криков, душераздирающих страстей.
Наверное, они тоже иногда нужны, но насколько же лучше обходиться без них! Вступив в сексуальные отношения – это как открыть ящик Пандоры: ты уже никогда не будешь свободен и спокоен.
Лишь одеждой можно победить тело, победить пол и тот могучий зов, уступив которому, ты навсегда искажаешь траекторию своего полета.
Вспоминается любовь в ее начальный пьяный период, когда влюбленные смотрят друг на друга едва ли не как на живых богов, когда быть друг с другом для них потребность, хуже физиологической, когда им даже не нужно секса, потому что любой поцелуй, любое касание доставляет неизъяснимое счастье. Созерцание любимого объекта заменяет весь мир, компенсирует всю его беду… И лишь когда в их отношения входит богомерзкий трах – сказка кончается.
Начинается что-то другое, огромное, роковое, чуть ли не мистическое. И при этом простеганное из конца в конец несвободой, банальностью и болью. Это такое излучение, что умирают все мелкие радости, все, что прежде завораживало тебя и казалось важным. Звук этой трубы оглушает и почти рвет перепонки. А в перерывах, как погребальная телега чумы, скрипят кривые колеса долга, порожденные из твоего собственного бессилия, на которых ты едешь туда, куда совсем не хотел попасть. И ты опять хватаешься за трубу, чтобы, обезумевшим тетеревом дудеть, не помнить и не плакать.
И тогда загнанный в тюрьму Штиллер в отчаянии кричит: «Я не Штиллер!»
(Именно за подобные пассажи меня когда-то и прозвали «Пессимистом».)