Мы переживаем события, чтобы потом писать о них. Ретроспекция всегда превалирует над сейчас. Жизнь превращается в объект манипуляции, где она лучше или хуже самой себя.
Прошлые Холмы вызвали у меня массу вопросов. И все же я поехал – ради редкой возможности пожить совсем не так, как живу весь год. Я ехал на Холмы, чтобы испытать что-то еще. Это была проверка моей функциональной пригодности. В больнице казалось, что Холмы исключены. Потом я стал думать: а фигли?
Холмы оказались только поводом, поэтому не так важно, что там происходило, кто и как выступал. Главное, чтобы мы сами нормально выступили, не переругались, не заболели, сумели словить кайф от происходящего.
Первый день всегда посвящен изучению топографии, знакомству с землей, обнаружению замаскированных приколов и сцен, привыканию к месту и вхождению в него. Оно должно стать твоим, и ты – своим для него. Это твой дом на несколько дней. И эти люди – твое единственное племя. В этом – особое ощущение Холмов.
Орги сделали определенные выводы после прошлого года: место было более подходящее с точки зрения доступности и пролазности. И, бесспорно, очень красивое. Были меньше и территория и количество пасущегося на ней пипла. По финансовым или иным причинам гигантомания была свернута. Зато и всяческих архитектурных и прочих приколов было меньше. Исключение составляли мосты, более прочные, чем в прошлом году, а один, горбатый, был и вовсе конструктивно великолепен. К этим исключениям можно отнести и сцену "Страна чудес", купол которой висел на сосне. Остальные сцены были более-менее традиционные, металлическо-разборные. Впрочем, украшенной той или иной наглядной декорацией. И этот купол на холме в лесу благополучно пережил стихию, случившуюся в воскресенье, в отличие от самой большой и главной сцены "Крокодил и солнце", стоявшей в долине.
Кстати, занятный момент: на вывеске сцены "Изумрудный город" накануне фестиваля между словами красовалась маленькая красная свастика. Через день ее сменил политкорректный зеленый клеверный листочек.
Именно на этой сцене Рома ВПР практически открыл фестиваль в четверг вечером. Он, как известно, способен играть долго и в любых условиях. В прошлом году он выступал один вместо всех недоехавших групп, спасая первый день фестиваля от полной жопы.
Не только в четверг, но и в пятницу структура Холмов была в стадии доработки. Но тусоваться это не мешало.
В первый день в этом году больше всего запомнился "Kostarev Group" с великолепной флейтисткой Татьяной Речной в качестве фронтвумена. Группа умудрилась исполнить даже пару вещей Френка Заппы, очень близко к оригиналу, чего я никак не ожидал.
Выступивший следом Силя ничем не поразил. Зато приятно поразила Умка: некто (некоторые говорят, что это был Дима Чайка) от избытка чувств нарушил демаркационные ограждения перед сценой, за что подвергся жесткому нападению охранников, явно подражавших алтамонтским Hell's Angels. (Вообще, охрана сцен – это такой холмовский прикол, ничем не объяснимый и не оправданный.)
Умка спрыгнула со сцены и отбила дружка. Инцидент вызвал массовые подражания – и уже десятки людей кидались на демаркацию. Перед сценой началась настоящая потасовка, едва не побоище. Группа прервала концерт. Умка потребовала пустить людей к сцене: "Не надо никого ни от кого охранять, это мои друзья!" Ей дали понять, что охраняют отнюдь не ее и ее группу, а дорогостоящую аппаратуру. Она поручилась за безопасность аппаратуры и полный порядок у сцены. После чего охранники исчезли и все границы были повержены. Начался нормальный рок-концерт. Наверное, лучший здесь в этом жанре.
Ночная "Аддис-Абеба" полностью разочаровала: стоило тащиться так далеко, чтобы слушать этот подростковый бред!
Суббота выдалась оглушительно жаркая днем и оглушительно холодная и туманная ночью. В пяти метрах ничего не было видно. Наша долина с холма напоминала огромный речной залив. Горбатый мост над рекой в иллюминации казался знаменитым мостом над рекой Меконг из "Апокалипсиса" – или Калиновым мостом через реку Смородина, по которому уходили, исчезая в тумане, души в страну мертвых. Таял в тумане и сам мост.
Под куполом на сосне состоялся отличный дуэт электро-этно группы "Элефант" и вокально-танцевального трио "Мокоши", устроившее на сцене настоящую языческую мистерию. Временами к действию присоединялась труппа раскрашенных полуголых мимов обоего пола ("Птицы" из Твери, кажется). После сего "дуэта" сразу и достаточно случайно набрел на выступление группы "Ва-та-га" из Петрозаводска. Это снова был любимый холмовский жанр: рок, мимикрирующий под фолк, с народными инструментами и вокалом. Очень достойно.
От концерта "Оргии праведников" я прошел на солидном расстоянии, боясь за свои уши и разум. Прошел прямиком к минскому "Нагуалю", знаменитому довольно странному коллективу, который (скорее декоративно) использовал аж цимбалы. Особой нужды в них не было, потому что симпатичная цимбалистка в основном плясала и подпевала. Плясали и все слушатели, едва не раздавив тех, кто не плясал, а академически сидел на траве и мечтал наслаждаться чистым искусством. Группа и правда была веселая и до крайности резвая, поющая на неизвестном языке, который, по слухам, принимают заграницей за русский. Хотя, если вдуматься, музыкальные приемы ее достаточно однообразны, и слушать группу в отсутствии шоу было бы, скорее всего, скучно.
Как стало скучно слушать выступавшую следом "Африканду", бодро начавшую, хорошо декорированную масками и настоящими неграми, но быстро увядшую, особенно когда запел русский мэн с гитарой…
Воскресенье долго не поражало ничем, кроме дикого ливня с градом, когда все жители стоянки вцепились в тенты, препятствуя последним взмыть к облакам и оставить нас и наши вещи один на один со стихией. Тенты мы удержали, но все равно остались совершенно мокрыми, обстреливаемые градинами, едва не с куриное яйцо. Наступило время традиционной холмовской грязи, когда хождение босиком превращается в образ жизни.
Судя по тому, что творится на улице сейчас – нам очень повезло с погодой. Это целиком заслуга специально приглашенного шамана, который гарантировал, что дождя не будет. Его и правда не было – целых два дня, что для Холмов рекорд… Сконцентрированный и прорвавшийся на третий – он, естественно, привел к маленькой катастрофе: накрылась главная сцена. Поэтому расписание выступлений было окончательно похерено, и группы стали налезать одна на другую и играть по сорок минут.
Днем, однако, на сценах долго не происходило ничего интересного. Все интересное началось ночью, для меня – это была группа Yoki, с хорошим звуком и этно-роковым драйвом. Увы, скоро их попросили со сцены вон…
Видимо, для того, чтобы на сосновой сцене я услышал очень достойный фри-джаз в исполнении проекта "Personal Exit" с великолепным Владимиром Глушко на барабанах и еще более великолепным саксофонистом Николаем Рубановым. Стоял жуткий ночной холод, но никто не уходил – и в награду мы получили выступление "Союза космического авангарда" (с участием тех же Глушко и Рубанова), театрализованный фри-джазовый винегрет невероятной мощи и стебовости. Пожалуй, это было самое сильное мое впечатление от Холмов. Лавина невероятных звуков подняла публику и бросила к сцене плясать. Местами это напоминало исступление, что на сцене, что перед ней. Причем, выступление-исступление, как я понимаю, было чистой импровизацией. Слушать после них было уже положительно никого невозможно и кощунственно…
Но не менее важны на Холмах – дневно-ночные базары у костра. Костер, как и босые ноги, не прикол, а средство выживания. Тут учишься опрощению и невозмутимости. И, когда ты почти достиг просветления и святости, – надо уезжать. Об этом и говорили у костра. Ну, и о многом другом.
Восторг перед Холмами, как идеей и практикой, угас у меня быстро – уже во второй приезд. Теперь мне более-менее ясно, что смысл появления большинства на сем мероприятии исключительно прост: потусить, подринчить, поторчать в обстановке дружеского понимания, когда никто не схватит за жопу, более того, обеспечит всевозможную халяву. Музыка нужна для того, чтобы было под что плясать или иметь формальную цель для перемещения. Кретинский возглас "Валера", висевший над всеми полянами и ставший приколом этого года – расставил все по местам и отравил последний день. Чувакам, видно, казалось, что они такие веселые и оригинальные, и, главное, что все мы заодно, среди себе подобных, объединенные этим мистическим "Валерой". Холмы – это действительно свобода, во всем своем великолепии и неказистости.
В этом году было зафиксировано по меньшей мере две смерти: один утонул, один передознулся.
Понятно, что я видел далеко не всех и все, и даже, скорее, малую часть… Холмы – полигон карнавала. А карнавал – учебник и метод свободы. По способности на самодовлеющий и яркий карнавал (звучащий по-русски как "прикол") определяется эмансипация нации.
Все же Холмы чаруют своей самодеятельной сумбурностью и непредсказуемостью, из которых рождается мыльный пузырь внезапной радости. Поэтому и не зарастает к ним народная тропа.
фото следуют
