(Набрался наглости и воспользовался благами мобильного интернета. Нет, я пока не вырвался на свободу, но все жду часа Х, который настанет на этой неделе. А пока – последние плоды больничной "музы" и просто легкие наброски. Чтоб вы от меня не отвыкали.)
Мягко вписался в больничку, словно и не покидал ее. Более того, угодил в соседнюю палату, сестру-близнеца моей прежней. За окном знакомый вид – на морг и березы. Полгода назад я наблюдал, как они расцветают, теперь – как они желтеют и облетают.
Мой сосед сперва – старик 79 лет, потом (теперь) – юноша 23, спортсмен. С его отцом 63-года (тоже мастером спорта) мы вспоминаем нашу молодость в проклятом (замечательном) совке, моду, музыку, подпольные концерты, джинсы по 200 рублей и пласты по 70. Как легко тогда было стать счастливым – стоило лишь добыть любую грошовую западную дрянь! Теперь не то-о.
Делать мне тут совершенно нечего, только читать и гулять в контрабандно пронесенной одежде. Ну, и писать, теперь вот даже на компе. (Первые дни общение с миром осуществлялось лишь в форме смс, что провоцировало на стиль краткий и емкий, как русский мат или японские стихи.)
Все это, впрочем, будет продолжаться недолго.
Батареи шпарят немилосердно, совершенно не рассчитанные на такое маленькое помещение. Приходится открывать окно, фиксируя створки полотенцами и принесенной мамой стамеской. Выглядит дико, но в стиле этой больницы, которая существует явно не для удобства больных (вы помните, я ее описывал). Два дабла на кучу людей, у умывальника нет полочки – положить пасту, крючка – повесить полотенце. Все дышит мужественным аскетизмом.
"Самая бедная больница Москвы", – как шутит (?) персонал.
Окно как телевизор, по которому показывают смену света и красок. На второй день за окном снег с дождем, золотистые плети берез истерически плещутся в чернилах. А потом вдруг солнце в радующемся голубом небе и сияющий асфальт.
И снова серые тучи, факультативный снег лежит островами на траве, как пена на гребне волны… За полчаса, как в сказке, тут сменяются все времена года. И можно испытать всю гамму чувств, с ними связанных.
Как-то я писал, что разучился чувствовать природу, испытывать радость от шороха ночных листьев… Что-то изменилось. Мир зазвучал, он стал звонким.
Я вышел на финишную прямую. Вот-вот кончится моя странная (старая) жизнь. Будет плохо, больно, беспомощно. Все нагулянное здоровье испарится, как под действием чьего-то колдовства.
Но если я выпутаюсь из этой истории – меня ждет новый виток бытия, не исключено: интересней прежнего. Вот, что внушает мне оптимизм. У большинства нет этой перспективы. У них все нормально и потому – обычно.
Продолжение (возможно) следует.
