Христос и иудаизм: проблема легитимации
< Работка большая, писал я ее долго – главным образом потому, что надо было много прочесть.
Обычное уведомление: среди моих ЖЖ-френдов много православных людей. Предлагаю им нижеследующее вовсе не читать. Всем известно: христианство – это мой пункт. И тут или шах умрет, или Насреддин. Меня успокаивает то, что они, скорее всего, и читать не будут.
Одновременно, я отдаю себе отчет, что для людей "постхристианского времени", как назвал его Михаил Ардов, интерес ко всем догматическим тонкостям, преподносимым у меня, должен быть минимальным. Но я вижу оправдание в том, что мои штудии надо рассматривать в рамках "исследования" мифологии вообще и феномена религии (исторического, психологического) в частности – а этим я занимаюсь уже давно и считаю это занятие важным, потому что мифологическое сознание человек до сих не преодолел. И я полагаю, что это нехорошо: будьте как взрослые! – хочется провозгласить мне.
Однако еще раз оговорюсь, что не стремлюсь поколебать ничью веру, коли она помогает им идти "долиною смертной тени", как красиво сказано в разбираемых источниках.
Работка состоит из трех частей – по количеству допустимых в ЖЖ знаков на пост. >
Прав ли я, утверждая, что весь статус Иисуса Христа легитимируется лишь в иудаизме и концепции Мессии, то есть мессианского царя из рода Давида? И что иных корней, кроме ветхозаветных, христианство официально не имеет?
Сам Иисус говорил, что пришел специально к иудеям, "к погибшим овцам дома Израилева" (Мф. 15, 24) – и то и дело цитирует Писание. И Евангелия и многие другие книги Нового Завета построены на доказательстве того, что Иисус пришел согласно библейским пророчествам и по всем признакам есть тот, о ком писали пророки. Пусть сами эти "доказательства" малоубедительны и порой смехотворны. Примером служит перетолкование пророчеств об израильском народе – как пророчеств об Иисусе (ср., например: Исайя 53, 7-8 и Деяния 8, 32-35) или две евангельские генеалогии, долженствующие утвердить сакральное преемство Иисуса, но абсолютно бессмысленные – раз его отцом теми же текстами признан Дух Святой, а не земной отец Иосиф.
Некоторое исключение составляет Евангелие от Иоанна, в котором вообще нет детства Иисуса, и которое совсем не интересуется его происхождением. Зато в нем есть интересное замечание: "А иные говорили: разве из Галилеи Христос придет? Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлиема, из того места, откуда был Давид?" (7, 41-42). И это было оперативно учтено прочими евангелистами. Однако в своем рвении они дошли до полной нелепости, отправив маленького Иисуса и все его семейство в Египет – только для того, чтобы сослаться на знаменитые слова: "из Египта вызвал сына Моего" (Осия, 11, 1). А для оправдания сего бегства выдумали жуткую сцену с истреблением младенцев. (Если, конечно, не заимствовали ее из мифа о рождении Кришны.)
Кто признал Иисуса за того, "кто должен прийти"? Если вообще кто-то должен был прийти?.. Во Второзаконии Израилю обещались разнообразные пророки, под стать Моисею, которые и правда приходили и пророчили народу или разные беды или что горы будут капать вином, а холмы потекут молоком (Иоиль 3, 18). Пророк Исайя обещал отрасль от корня Иесеева (то есть потомка Давида), который будет судить по правде, отчего настанет неслыханная благодать, и волк будет жить вместе с ягненком, а могущественные к тому времени евреи "ограбят всех детей Востока" (10, 1-14). Тогда же соберутся все изгнанники Израиля. Пророк Михей обещает примерно это же: "Владыку в Израиле", который произойдет из Вифлиема, и при нем возвратятся оставшиеся сыны Израиля. И он же "будет мир". (Надо думать, все тот же: волк будет дружить с ягненком, а барс с козленком. А еще все четверо будут обрезаны и соблюдать субботу.). Но так как на момент Иисуса все, кто мог и хотел, уже возвратились (откуда бы ни было), то пророчества явно не о нем.
В поздней книге Даниила так же говорится о некоем мессии, при котором возвратится народ… Но потом мессию убьют и в Иерусалиме настанет полный шандец и мерзость запустения. Это он "предрек" очень точно, но вряд ли это было то, что ждал Израиль. (А, вообще, сама книга, которую Ренан назвал "настоящим апокрифом", весьма сомнительна с точки зрения времени ее написания и из-за обилия греческих вставок.)
В одной из прежних работок я уже писал, что мессианская идея в христианском понимании "спасения" – была изначально чужда Танаху (Ветхому Завету).
В Книге Судей (3, 7-11) Господь посылает спасителя, и его зовут Гофониил. Он просто вождь племени: разбил врагов Израиля – и канул в Лету. Через сорок лет в аналогичном неблагоприятном положении израильтянам был дан другой спаситель – Аод. О таких же спасителях сказано у Неемии (9, 27).
Та же история с понятием "помазанник", то бишь мессия. По словам Давида (1 Цар. 24, 7) – им был царь Саул. Потом стал сам Давид. Собственно, любой израильский царь был помазанником. Больше того, персидский царь Кир за то, что дал Израилю свободу и деньги на восстановление храма – оказался мессией, помазанником Божьим… "христом". Хотя он даже не еврей и не знал еврейского Бога (Ис. 45, 1). Рабби Акиба признавал мессией вождя антиримского восстания Бар-Кохбу, а Иосиф Флавий – императора Веспасиана.
Лишь начиная с потери Израилем независимости и Вавилонского пленения, то есть после тесного общения с вавилонянами, а потом захватившими Вавилон персами, – у пророков, у позднего Исайи (который не был Исайей), например, появляется пророчество об Отроке и вестнике, кто возвестит народам суд и кто будет свет для язычников (42, 1-6, 19), что в христианской традиции считалось пророчеством об Иисусе Христе. Однако, если читать все главы внимательно и последовательно, то становится ясно, что данное пророчество относится к народу Израиля. Ср.: "А ты, Израиль, раб Мой, Иаков, которого Я избрал, семя Авраама, друга Моего, – ты, которого Я взял от концов земли… и сказал тебе: "ты Мой раб, я избрал тебя и не отвергну тебя, не бойся, ибо Я с тобою… и поддержу тебя десницею правды Моей" (Ис. 41, 8-10) – и: "Вот Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя…" (там же, 42, 1) (подчеркнуто мной, – Песс.) – помимо того, что данные стихи соседствуют в тексте, ясно, что говорится об одном и том же "объекте". Наименование Еммануил ("с нами Бог") у того же Исайи (7, 14-17) относится к какому-то персонажу времен "царя Ассирийского".
У пророка Захарии (гл. 3) появляется первосвященник Иисус, великий иерей времен Вавилонского пленения в запятнанных одеждах (что символизирует грехи Израиля, как толкуется это специалистами). Бог обещает Иисусу привести "раба Моего, ОТРАСЛЬ". Кто это? В главе 6 сказано, что этот некто создаст Храм Господень. Считается, что так Захария именует Зоровавеля (он же мессия) за то, что данный господин восстановил Иерусалимский храм.
Другое известное наименование для христианского Мессии: Сын человеческий – впервые не во множественном числе и не в уничижительном смысле, а как что-то, имеющее конкретный адрес – появляется у пророка Иезекииля – исключительно как обращение Бога к самому пророку, например: "И ты, сын человеческий, изреки пророчество и скажи…" (21, 28).
Спасителем для евреев был сам Бог: "Истинно Ты Бог сокровенный, Бог Израилев, Спаситель" (Исайя, 45, 15); "Не я ли Господь? И нет иного Бога кроме Меня, Бога праведного и спасающего…" (там же, 45, 21). Об этом же и в Евангелии от Луки: "возрадовался дух мой о Боге, Спасителе Моем" (1, 47), и в послании ап. Иуды: "Единый Премудрый Бог и Спаситель наш через Иисуса Христа". (1, 24-25). Но в большинстве текстов Нового Завета Спасителем зовется исключительно Иисус Христос (что есть очередная подмена и искажение ветхозаветного смысла).
Само собой, что идея прихода "кого надо" могла вовсе не противоречить народным ожиданиям, как явствует из слов некой самарянки: "знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все" (Ин. 4, 25, выделено мной, – Песс.). Ибо людям свойственно желать конца страданиям и освобождения, и им страстно хочется поверить в того, кто это обещает. Собственно, это основа всей демагогии в рамках что древней, что современной борьбы за власть.
И, однако, Иисуса именно за подобного популистского освободителя признала лишь горстка почитателей, вроде тех, кто в наше время почитал за бога Сан Муна, Саи Бабу и Марину Цвигун… Или почитал и почитают за великих учителей Раджниша, Махаришу, Чинмоя, Мегре и Парфирия Иванова.
Легковерие людей не имеет границ. Это мы буквально только что видели на примере толп несчастных, Боже мой – XXI века! – много часов стоящих на холоде к тряпке неизвестного происхождения, в надежде исцелиться от неизлечимых болезней, рискуя получить новые – в качестве единственной реальной перспективы!
Никто не спорит: можно сказать, что Иисус был тем камнем, что отвергли строители (иудеи, Синедрион), но уж слишком много людей во все века могли бы воспользоваться этим камнем, так удачно упомянутым Псалмопевцем. (Однако надо тонко понимать очень специфическую метафорику Писания, и что там, где Псалмопевец говорит от первого лица – всегда подразумевается… да-да: опять же еврейский народ! Псалмопевец обращается к нему и говорит от его имени. И у пророка Захарии поэтому краеугольным камнем названо племя Иудино (10, 4).) Я же лишь хотел сказать, что горстка почитателей и последователей Иисуса никак не могла дать легитимацию тому, кто самоназвался богом и сыном Бога.
У Бога не может быть сыновей, как авторитетно заметил Магомет, верно чувствуя изначальную еврейскую идею, – как бы христианские схоласты ни трактовали в туманной метафизике идею сыновства. Я еще коснусь этого пресловутого "сыновства".
Хотя, надо признать, в то время звание "бога" было сильно девальвировано. Богами были и Александр Македонский, и Аполлоний Тианский, и Антиной, и все римские императоры. Даже Павел и Варнава, будучи в Листре, сделались Гермесом и Зевсом соответственно. "Божественным" звали философа-неоплатоника Ямвлиха. К тому же в предании об Иисусе могла произойти элементарная путаница понятий. Ибо мессия, он же греческий "христос" – просто царское звание, "помазанник". То же самое и "сын Божий" – "искони употреблялось в приложении к царю, как эквивалент его титула" ("Мифы народов мира", том 1, с. 490). Что подтверждается в том же Евангелии: "благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему, и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего" (Лк. 1. 68-69, выделено мной, – Песс). То есть Давид – сын Бога. О том же говорит и устойчивое выражение "сын Давида" по отношению к Иисусу, зафиксированное в Евангелиях. Формально говоря: "сын Давида" – такая же метафора, титул, как и "сын Бога", притом что первое как бы исключает второе, если понимать второе буквально.
Но поздние христиане-неиудеи сделали из метафоры далеко идущий и, на мой взгляд, крайне ошибочный вывод. Уже Евангелия очевидно удалились от того, что проповедовал реальный Иисус, ибо ничего кроме слегка реформированного иудаизма в ессейском духе он проповедовать не мог. Последующая же христианская традиция удалилась от иудаизма вовсе бесконечно далеко, так что известное нам христианство есть бурлящая непримиримая смесь архаического еврейского монизма, высокого неоплатонизма и дуалистического гностицизма (противоположение земного и небесного, духа и материи, вечная борьба сил добра и зла, отрицание материального мира, как созданного злым Демиургом, забота о спасении для вечной жизни индивидуальной души, вообще вечная жизнь души и ее посмертный суд, наказание и т.д.)
Знаменательно, что из всего корпуса Новозаветных текстов божественность Иисуса прямо никак не следует. В Евангелиях он именуется Учитель, Пророк из Назарета, Искупитель, Спаситель (что, конечно, есть титул еврейского Бога, но все же не само звание "Бог"). Иисус сам поправляет сказавшего "учитель благий": "Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог" (Мф. 19, 16-17; то же самое в параллельных местах у Марка и Луки).
В "Деяниях" Иисус назван Праведником, не Богом (22, 14) – по аналогии с Исайей: "Он Праведник, Раб Мой" (53, 11). В другом месте он – просто Иисус из Назарета, помазанный Духом Святым от Бога, и Богом ему определено быть судьей живых и мертвых (Деян. 10, 38 и 42). Претензия, конечно, та еще, но все же меньше божественной. Эта же претензия повторена и в посланиях Павла ("Деяния", как известно, так же плод одного из его учеников).
В "Послании к Римлянам" Павел говорит о собственной роли, как проповедника тайн, по повелению вечного Бога, для "покорения в вере, Единому Премудрому Богу, через Иисуса Христа" (14, 24-26, выделено мной, – Песс.). То есть Христос у него – медиатор между Богом и людьми, канал, но не Бог.
Что Иисус – Сын Бога, притом буквальный, "единородный", как сказано у Иоанна Богослова, – могли придумать только греки, по модели Зевса и всех его детей. Но опять же, постоянные фразы, вроде: "ожидая блаженного упования и явления славы великой великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа" (Тит. 2, 13) или: "по правде Бога нашего и Спасителя Иисуса Христа" (2 Пет. 1, 1) – надо понимать как то, что говорится о двух разных "личностях", "старом" Боге евреев – и Иисусе, посланнике и Христе (мессии), а не об одном, Христе. Ибо, будь иначе, фарисеи не защищали бы Павла во время разбирательства в иерусалимском Синедрионе, когда они заявили, что не видят в учении Павла ничего худого (Деян. гл. 23)
Обращение же "Господь" или "Господь наш, Иисус Христос", постоянно встречающееся в корпусе Нового Завета – полагаю, не надо считать эквивалентом значения "Бог". Собственно, это можно понять и из самих Евангелий. У Матфея двое слепых сперва называют Иисуса "Иисус, сын Давидов", а потом обращаются: "ей, Господи!" (9, 27-28). Но "сын Давидов" и "Бог" – взаимоисключающие понятия, не правда ли? Или, например, обращение: "Помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется" (Мф. 15, 22) – есть просто нелепость, если понимать "Господи" как "Бог"!
Та же история и с апостолами: много раз они обращались к Иисусу "Господи" и, однако, лишь после чуда с хождением по воде воскликнули: "Истинно Ты Сын Божий" (Мф. 14, 33), что тоже не равно, строго говоря, "Богу". Они подняли его еще на одну ступень величия. Стали бы они это делать, если бы уже считали его Богом?
Скорее, эквивалентом "Господу" напрашивается "господин". В греческом языке (оригинальном языке Евангелий) это одно и то же слово, "кириос". То есть в Евангелиях "Господь" и "господин" не различается. На равенство "Господа" и "господина" указывает евангельская сцена с прозревшим слепым: "Иисус… сказал ему: ты веруешь в Сына Божия? Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него?" (Ин. 9, 35-36). То есть, если бы он веровал, что Иисус Бог или Сын Бога, он не стал бы это спрашивать. (Любопытно, однако, что даже после собственного исцеления экс-слепой не признал в Иисусе ни Бога, ни Сына Бога.) И, похоже, что данное обращение "Господи" симметрично обращению "господин" в сцене Иисуса и самарянки "Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды…" (Ин. 4, 15).
Конечно, мне могут указать на Евангелие от Иоанна, где Иисус говорит о себе, что он был прежде Авраама (8, 58) или "Я и Отец одно" (10, 30), или "Я сошел с неба" (6, 38), или "Видевший Меня видел Отца" (14, 9) и т.д. Однако в том же Евангелии сам Иисус, оправдываясь на прямое обвинение, что он, будучи человеком, делает себя Богом, ответил странным аргументом: "не написано ли в законе вашем: Я сказал, вы боги? (10, 33-34), ссылаясь на 81-й псалом, – и далее объясняет, что "бог" в его понимании тот, кому было слово Божие, и тем паче тот, кого "Отец освятил и послал в мир". Довольно странная трактовка "бога", совершенно не иудейская. И ссылка на иудейский закон, конечно, ни при чем. Самое любопытное, что в официальной Библии, изданной по благословению патриарха Московского, данные "боги" трактуются как "судьи" (см. сноску к Исх. 21, 6), что, конечно, неверно: об этом ниже.
Понимание природы Христа у Павла весьма своеобразно: "Ибо Христос для того и умер и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать над мертвыми и над живыми (Рим. 14, 9). Все, Бог уже забыт, его место незаметно занял Иисус Христос! Более того, Павел сделал умершего Иисуса – умершим Осирисом: судьей мертвых. (2 Кор. 5, 10).
В 1-ом послании Тимофею Павел пишет: "Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус" (2, 5, выделено мной, – Песс.). И Спаситель в этом послании, как и положено, Бог. Но уже во 2-ом послании Спаситель снова Иисус Христос. Но это все пустяки! В "Послании к евреям" Христос уже – образ ипостаси Бога (1, 3)! А в Послании к Филиппийцам (2, 6-8), а особенно в Колоссянам Павел стал проповедовать Христа как Демиурга, образ Бога невидимого, создателя всего, что на небесах и на земле (1, 15-18). В Христе "обитает вся полнота Божества телесно" (2, 9). Очевидно, что один и тот же автор не мог написать столь взаимоисключающие вещи.
Кто же был реальный Иисус? По многим признакам его можно признать иудейским религиозным реформатором, чья деятельность преимущественно проходила в Галилее ("Галилее языческой", как названа она у Исайи), в районе Тивериадского озера, то есть на самом краю бывшего Израильского царства. Он по-новому, менее формально и более гуманистически толкует Закон, занимая в религиозно-правовом поле еврейского общества того времени самую "левую" позицию, левее фарисеев, тем более правых консерваторов-саддукеев, – сведя его всего к двум старым заповедям: возлюби Господа своего и возлюби ближнего своего, но не в канонической форме Десяти Заповедей, как они даны в Исходе (20, 2-17), а в той форме, в которой они появились во Второзаконии (6, 4) и Левите ("Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя", 19.18). Притом что подавляющее большинство его моральных максим были хорошо известны Синагоге того времени и были позже закреплены в талмуде (об этом подробно пишет Ренан в "Жизни Иисуса").
Не исключено, что он был сабием, на что указывает история его крещения у Иоанна, который и сам был, очевидно, сабием. Сабизм же есть смесь иудаизма, халдейства, парсизма, гностицизма и даже неоплатонизма.
Эбиониты, иудействующие палестинские христиане первых веков, верили, что Иисус – новый Моисей, который пришел очистить Закон от фальши (например, от жертвоприношений), а жизнь – от лжи, а в противовес предлагал добровольную нищету ("блаженны нищие духом") и аскезу. При этом, с их точки зрения, он все-таки пришел исполнить Закон и Пророков (как и сам говорил). Характерно, что они так же, как и сабии, применяли частые ритуальные омовения и проповедовали противоборство сил добра и зла.
И, конечно, все давно указывают на сходство учения Иисуса с учением ессеев. Палестина того времени представляла собой бурлящий котел разнообразных "мессианских" течений и сект.
Вероятно, он был человеком, склонным к экстазам, и имел голоса, как Магомет, наставляющие его или подтверждающие его избранность, о чем свидетельствует собственное признание: "Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу…" (Ин. 5, 30). Эти голоса говорили с ним, как говорили с Жанной д'Арк, – до самой смерти, когда он воскликнул с креста: "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" (Мф. 27, 46).
Однако Иисус не только проповедует хорошо известные вещи, но и действует в духе проповедей. Он обличает тех, кто верит в Бога недостаточно фанатично, борется с ханжеством священнослужителей и предпочитает общество нищих и девиантов того времени. И обещает он не освобождение Израиля от власти язычников или иноплеменников, как делали все прежние пророки в момент господства над Израилем языческих правителей, – но некое царство не от мира сего, где всем праведным будет полный ништяк.
Для саморепрезентации – помимо обещания лучших мест в Царстве Небесном праведным и последователям, – Иисус пользовался обычным набором аргументов всех интернациональных проповедников, главный из которых – неуязвимое, неувядающее пророчество о скором конце света (позаимствовал у своего учителя (по-видимому) Иоанна Крестителя): "приблизилось Царствие Небесное", Мф. 10, 7; Мк. 1, 15; "Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет" – "кончина века" и пришествие Сына Человеческого, грядущего на облаках, – когда всё будет, "как во дни Ноя", Мф. 24, 3-37 (апокалипсис от Матфея). При сем действе уцелеют только "верные рабы", не спавшие, собиравшие таланты в казну Господина, – то есть принявшие пророка и учителя, "Сына Человеческого", сеятеля доброго семени (истинного учения), – который лишь один может спасти. Все же остальные, дурные рабы, попадут в "тьму внешнюю", где плач и скрежет зубов. (Вся эта господско-рабская терминология Евангелий – вообще отвратительна… но аутентична.)
А, с другой стороны, при таком историческом (эсхатологическом) исходе существующая земная иерархия, материальное положение, имущество, все земные блага – теряют всякий смысл. То есть Иисус апеллирует к значительной массе населения, этих благ и так лишенных. Иначе говоря, Христос пришел к несчастным, которых большинство. Пришел, чтобы дать им надежду. Или, называя вещи своими именами: обмануть. Как обманывают все, кто раздает подобные надежды. Но это отдельный разговор.
Как власть имущий он мог нарушать некоторые важные нормы, например, субботу, пост, почитание родителей, – не отменяя их совсем, как не имеющих истинного смысла, но лишь делая нерелевантными по отношению к самому себе и своим последователям – как бы демонстрируя, что заповеди, данные людям (те самые Десять, краеугольные, за нарушение которых полагалась смерть!), не могут относиться к нему, не то и правда как к Богу (который их и дал), не то как к пророку, уровня не менее Моисеева. Поэтому осмеливается от первого лица объявлять: "Я посылаю вам пророков…" (Мф. 23, 34), "Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков… сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крыльями…" (там же, 37: аллюзия на Второзаконие, 32, 11-12). И правда, что там какая-то суббота, когда "здесь Тот, Кто больше храма"? (Мф. 12, 6).
(продолж. след.)
