Это не рецензия. Размышление.
Я начал смотреть «Левиафана» Звягинцева с большим предубеждением, которое появилось после прочтения нескольких постов в ФБ (в том числе одного очень эмоционального, который перепостила Татьяна Толстая). И, в общем, не то чтобы я люблю Звягинцева, хотя его «Елена» мне понравилась, особенно за счет игры папы Дуни Смирновой. В изученных мной постах настаивали, что фильм – очернение, конъюнктура и даже подлость.
Не знаю, подлости там точно нет. Очернение? Нет, скорее, сгущение – для создания драматургического конфликта, прием, широко применяемый кинематографом. Да и искусством вообще. Конъюнктуру там действительно можно разглядеть – в желании угодить «прогрессивным» зрителям и жюри. Но это легко найти и в пьесах Чехова.
Главный недостаток фильма – в широком использовании сюжетных клише: злодей-мэр, подчиненный ему бессудный суд и милиция, лицемерная церковь, якобы пекущаяся о возрождении страны и нравственности, а на самом деле – и т.д. – и противостоящий им всем простой пьющий человек, защищающий свой клочок земли. То есть, конечно, не противостоящий, а пытающийся противостоять, с помощью друга-адвоката и при ситуативной поддержке жены и нескольких друзей. Фильм, кстати, обвиняли и в том, что в нем – специально – нарушены каноны жанра, и обложенного со всех сторон «системой» героя предают и жена и друзья. Но это обвинение мне непонятно, потому что Звягинцев – не Голливуд, и почему он должен следовать этим канонам? Он мастер жесткого кино, которое не дает зрителю ни одного утешения в виде хотя бы намека на хеппи-энд и торжество справедливости. А следы взаимной человечности все же в фильме есть, притушено, но тем они правдивее смотрятся.
В выстраивании сюжета по традиционной канве, как «система» мнет человека – нет, конечно, ничего нового. У Звягинцева тут все перегрето до неправдоподобия. Но Триеру же мы прощаем сгущение еще и не таких ужасов! Такая «перегретость» может быть объяснена и оправдана тем, что фильм до некоторой степени – притча, и ключ дан в сцене разговора сокрушенного героя с батюшкой у дверей поселкового магазина. Батюшка напоминает (герою) судьбу одного библейского персонажа. И тут вдруг оказывается, что Звягинцев снял фильм ни много ни мало, как, о ужас! – о современном Иове.
Но судьба Иова – это, до некоторой степени, судьба многих русских людей, – у которых нет защиты, которые даже не могут обратиться к Богу, потому что на пути к нему стоит – лицемерная церковь (из этого же фильма). То есть их судьба еще трагичнее судьбы Иова, у которого все же был Бог, который даже дождался ответов этого Бога. Из этих знаменитых «ответов», собственно, и попал в фильм Левиафан, ставший эпонимом картины.
Не исключено, что режиссер хотел сказать всего-навсего, что русский человек стоит перед вызовом Иова постоянно, едва не в более жесткой форме, но стоит, стоит столетиями – и в этом, возможно, его загадка. И даже какое-то его величие.
Наверно, поэтому фильм совершенно не вызвал ощущение ужаса и неправды. И в нем нет картины какого-то невероятного развала жизни или деградации русского человека, о которых я тоже читал. По-моему, в картине был показан всего один заброшенный дом с рухнувшей крышей и полуразрушенная церковь, а больше никакой специальной жути. Люди из фильма живут сравнительно неплохо, с нормальным набором всех «цивильных» девайсов, в общем, не сильно хуже, чем в какой-нибудь глубинке иной «приличной» страны. Зато сколько красивой природы! А что русские люди пьют… А разве нет? Меньше, чем в фильме? Ничуть. В «Особенностях национальной охоты» пьют явно больше, но никто же не утверждает, что это очернение и клевета. И пусть это – кочующий из фильма в фильм шаблон, но, повторю: что же делать – искусство вообще в значительной степени строится на шаблонах. Герой настоящего российского кино не может быть идеальным и даже сравнительно хорошим, его «идеальность» мерцает в нем вопреки и назло.
И уж никто из критиков не сказал, кажется, что актеры плохо играли. Даже если бы к фильму были большие «идейные» претензии – многое можно простить просто за их игру. Злодей-мэр – и тот великолепен!
Резюмирую: фильм – сильный и красивый. Настоящий. А заслуживает ли он премий и за что их дают – мне наплевать.
