«Застава Ильича». После него всякое западное кино кажется детским. И «свобода» западного человека кажется желанием делать свои маленькие детские глупости (не неся за них ответственности – и лучше: вообще ни за что не неся…). Свобода же местного человека – что-то совсем другое и мало связана с политикой как таковой. Это что-то «метафизическое», при всей неопределенности данного термина. Это вызов бытию в целом, а не какому-то жалкому правительству, потребность притащить на суд Бога, в конце концов, как Иов! Здешний человек не мелочится.
И вообще: о какой свободе можно говорить, если человек не владеет своими чувствами, да и умом едва-едва? Если он заложник доставшихся ему от природы внешности (и внутренности)? Не говоря о том, что он заложник места и времени, в которых родился? Он может лишь выбрать между несколькими обманчивыми вариантами, иллюзиями пути, которые обещают что-то лучшее, чем теперь.
Можно говорить лишь о большей или меньшей дееспособности, большем или меньшем количестве вариантов выбора (все равно чего: книг, партий или магнитофонов) – и легкости этого выбора. Или не слишком большой цене ошибки.
