Ирония – это страх определенности. Определенность – это конец, приговор, несвобода. Ирония утверждает, не утверждая, словно известный критянин из парадокса про лжеца. Определенность требует: «да – да, нет – нет!» Ирония называет такие вещи «тоталитарным дискурсом», но не предлагает ничего взамен.
Кто-то (типа Шопенгауэра) сказал: ирония – дешевый способ казаться умным. Ибо ирония скептична – ко всему, начиная с себя. А способность к скепсису подразумевает доступ к информации и умение сравнивать и анализировать. Часто лишь подразумевает.
Впрочем, спрятавшись за иронию, словно за ширму, можно сказать серьезные вещи, которые не рискнешь сказать без нее. Ирония – завуалированная поправка к агрессивным банальностям, она не верит Словам с Большой Буквы, хотя из осторожности не говорит это прямо. Она – оружие слабых, но умных. В этом случае ирония – продолжение обиды и ressentiment’а.
Раньше ирония была атрибутом шутов, теперь все хотят быть шутами, на любом застолье. И можно так вжиться в роль, что забудешь – во что реально веришь и к чему относишься серьезно. Тем не менее, хорошей иронии надо учиться, дурак ее не потянет. Способность к хорошей иронии – словно способность составить грамотный силлогизм.
Дурак не боится обидеть или не догадывается о сей перспективе, его язык – как помело. Умный или молчит, или прячется за иронию. Он знает, что все слова – ложны, все смыслы – легко дискредитируются, а понимание между людьми – условно или невозможно. Поэтому вообще все равно: говорить ли, молчать.
И все же иногда надо брать на себя смелость говорить без маски и отвечать за свои слова.
