Державы не пишут романов, но копят для них материал. Они не кривляются на сцене… то есть – кривляются, но эта сцена велика, и на ней льется настоящая кровь. У держав всегда все серьезно. Они сливают в один ушат (реторту) народы, плевать, что конфликтующие, иногда вопреки их воле, и тем самым ставят рискованный (часто продуктивный) алхимический эксперимент. Они искореняют любительское насилие и хаос на своей территории. Но за это приходится платить «несвободой»! Они упрощают связи, дают один язык, и так создают культуру и цивилизацию. Они творят границы, внутри которых устанавливают стандарт существования, – и готовы эти границы защищать. Ржавыми гвоздями, то и дело по пальцам – они готовят и колотят тело мира.
И так же, как люди, державы дружатся, ссорятся, меряются разными местами. И умирают. Люди вообще ничего не стоят, если их меньше двухсот, как (примерно) говорил зачинатель футуризма. В этом смысле у государств много возможностей. И история есть анализ произведения, написанного тем или иным государством. Мы и сами живем в этом произведении – и пишем его.
Тойнби, Шпенглер, Хантингтон, отчасти Фукуяма – тщательно исследовали тему государств и культур и выделили главные, «стержневые», те, которые олицетворяют что-то особо важное, за что было пролито много крови. Трудно сказать: напрасны ли? Любое величие стоит дорого. Настоящая школа – сродни инициации, то есть смерти.
Да, они создают и отменяют, дают и забирают, если «клиент» оказался предателем (с точки зрения «стержневого государства»). Это – не фанаберия, это жертва, «бремя белого человека». Империализм, вы скажите? Точно не игра в салочки…
К тому же ненависть обиженных «сирот» и «жертв», кем себя считают те, кто не попал в первый вагон, легко перехлестнет любой империализм – дай им только волю…