Эмигрант
Все мы эмигранты: из одного района в другой, из маленького города в более крупный, с севера на юг (или наоборот). Люди перемещаются, пытаясь найти оптимальную точку для жизни, где им более комфортно и беспроблемно. Они – не деревья, привязанные к одному месту. История цивилизации – история бесконечных перемещений, тусовки – как в анекдоте. А в условиях «глобальной деревни» (по Маклюэну) домом можно считать весь Земной шар.
Тем не менее, эмигранта можно упрекнуть, что он летит на чужое готовое, вместо того, чтобы попытаться сделать хорошим свое родное. До некоторой степени – это бегство с поля боя.
Как правило, эмиграция – это недоверие к собственной стране, страх ее и своего здесь будущего, самоубеждение, что мне здесь все чуждо, начиная с людей и кончая историей (и климатом). Что здесь меня стреноживают, а ТАМ я, свободный, полечу степной кобылицей! Что я не там родился – и эту ошибку надо исправить. То есть это бунт против произвола рождения, национальности, языка, политических, экономических, даже сексуальных традиций и пр.
К тому же хочется быть на стороне победителей, «прогресса», быть под омофором у сильных, кто обречен быть правым в любой ситуации. Тогда как проигравшего ждет катастрофа, национальное унижение, распад, нищета, война – как не раз бывало...
Эмиграция – это дофамин, надежда на счастье, психологическое подкрепление оптимизма. Она управляется двумя факторами: недооценкой и переоценкой. Это попытка решить проблему существования с помощью географии. Люди вообще увлекаются схемами и верят в упрощенные рецепты счастья. В жизни все сложнее. Где есть люди – все одинаково.
Но есть «одинаковое» более близкое, цепляющее за нервы, расставание с чем у чувствительных субъектов вызывает ностальгию.
Тем не менее, эмиграция – это опыт, освоение нового, познание чужого. Это потери и приобретения. Проще и понятнее, когда ты из чего-то маленького перемещаешься во что-то большое, расширяя горизонты. А вот перемещаться из огромного, даже и не очень комфортного, во что-то маленькое и совсем непохожее – кажется сомнительной практикой.
Впрочем, каждый решает сам – в силу своих фобий, ненависти, наивности, базовых ценностей и интересов.
Тем не менее, эмигранта можно упрекнуть, что он летит на чужое готовое, вместо того, чтобы попытаться сделать хорошим свое родное. До некоторой степени – это бегство с поля боя.
Как правило, эмиграция – это недоверие к собственной стране, страх ее и своего здесь будущего, самоубеждение, что мне здесь все чуждо, начиная с людей и кончая историей (и климатом). Что здесь меня стреноживают, а ТАМ я, свободный, полечу степной кобылицей! Что я не там родился – и эту ошибку надо исправить. То есть это бунт против произвола рождения, национальности, языка, политических, экономических, даже сексуальных традиций и пр.
К тому же хочется быть на стороне победителей, «прогресса», быть под омофором у сильных, кто обречен быть правым в любой ситуации. Тогда как проигравшего ждет катастрофа, национальное унижение, распад, нищета, война – как не раз бывало...
Эмиграция – это дофамин, надежда на счастье, психологическое подкрепление оптимизма. Она управляется двумя факторами: недооценкой и переоценкой. Это попытка решить проблему существования с помощью географии. Люди вообще увлекаются схемами и верят в упрощенные рецепты счастья. В жизни все сложнее. Где есть люди – все одинаково.
Но есть «одинаковое» более близкое, цепляющее за нервы, расставание с чем у чувствительных субъектов вызывает ностальгию.
Тем не менее, эмиграция – это опыт, освоение нового, познание чужого. Это потери и приобретения. Проще и понятнее, когда ты из чего-то маленького перемещаешься во что-то большое, расширяя горизонты. А вот перемещаться из огромного, даже и не очень комфортного, во что-то маленькое и совсем непохожее – кажется сомнительной практикой.
Впрочем, каждый решает сам – в силу своих фобий, ненависти, наивности, базовых ценностей и интересов.